— Я коренной луганчанин, — говорит «Князь». — Здесь родился и вырос. До войны работал заместителем начальника Жовтневого районного отдела милиции Луганска. Когда все началось, еще до захвата в городе областного управления СБУ, у нас были столкновения с пророссийски настроенными людьми. Я сообщал об этом в Службу безопасности, но реакции никакой не дождался. 6 апреля 2014 года произошел захват здания СБУ. После этого я еще какое-то время находился в Луганске. Команда выезжать из города не поступала, руководство уверяло, что скоро все нормализуется, но я не очень-то в это верил.
Был знаком с Тимуром Юлдашевым, который возглавлял штаб народной самообороны Луганска, организовывал батальон патрульной службы милиции особого назначения для противостояния сепаратистам. Я вместе с другими милиционерами, поддерживавшими Украину, помогал Юлдашеву. Потом, когда стало ясно, что милиция уже не контролирует ситуацию в Луганске, и непокорных правоохранителей сепаратисты начали арестовывать, было принято решение собрать всех оставшихся верных присяге сотрудников милиции в Сватово. Хочу отметить, что в моем райотделе таких оказалось большинство, в основном оперативники. К тому времени мы уже были на нелегальном положении, дома не жили, прятались у знакомых. Поэтому из Луганска выезжали тайно.
В Сватово сформировали милицейское подразделение и отправились освобождать Лисичанск, Рубежное… Затем были Северодонецк и Счастье. После этого весь личный состав Жовтневого РОВД попросил руководство оставить сотрудников служить в поселке Счастье, который административно относится к Луганску. Занимались задержанием сепаратистов, поиском складов оружия. А оружия после ухода боевиков было изъято очень много. Только в одном месте нашли автоматы и 72 тысячи патронов.
Потом, когда украинские войска уже стояли на Веселой Горе, мы, луганчане, не могли остаться в стороне при освобождении Луганска. И правоохранители, и военные, которые видели, как мы работали в Счастье, попросили командование создать группу милиционеров, которая будет заходить в город вместе с армией. Нас оказалось 17 добровольцев. В конце июля — начале августа мы участвовали в освобождении Вергунки, Красного Яра. Там находились до 3 сентября. За это время возобновили работу отделения милиции, начали наводить порядок. Хочу отметить, что, когда мы восстанавливали и ремонтировали разрушенное боевиками отделение милиции, нам добровольно помогали местные жители. При сепаратистах там не осталось ни одного продуктового магазина, ни одной аптеки, все было разграблено, люди жили впроголодь.
Мы стали каждый день возить гуманитарную помощь, продукты, лекарства. И все это под обстрелами. Обычно машины с гуманитаркой доходили только до Новоайдара или Счастья. Дальше водители ехать отказывались, поэтому за руль садились милиционеры. Ну и, конечно, постоянно приходилось отражать атаки сепаратистов. Мы научились обращаться с любым оружием не хуже военных. Солдат и милиционеров в районе Вергунки было около ста человек. Сепаратистов — триста, их поддерживали танки и артиллерия. Но мы занимали более выгодную позицию, и боевики выбить нас не могли. Да и не сделали бы этого никогда. Мы постоянно просили прислать подкрепление, поскольку с нашей позиции было реально войти в Луганск и освободить его. Однако, к сожалению, командование приняло решение оставить эти позиции.
Сейчас осуществляем координацию между различными боевыми частями на нашем участке фронта. Ведь одно подразделение уходит, другое приходит, люди уезжают на ротацию. А значит, всегда должны быть местные, которые знают территорию, знают, где опасно, могут найти общий язык с местным населением. Кроме того, совместно с пограничниками мы патрулируем границу, чтобы из России не заходили диверсионно-разведывательные группы.
Кстати, еще в июле прошлого года боевики «ЛНР» внесли мою фамилию в расстрельный список. Постоянно угрожают физической расправой, но меня это не пугает. Я знаю, за что воюю.
— Где ваша семья?
— В Николаевской области. Однажды, когда здесь шли бои, позвонила жена и попросила помочь вывезти из Луганска детей, которых нужно было срочно спасать. Нам их передавали родители, которые поддерживали Украину, но в тот момент сами выехать не могли. Удалось вывезти около 200 детей в возрасте от 7 до 14 лет. Большинство из них мы отправили к родственникам или передали родителям, которым позже все же удалось выбраться с оккупированной территории. Но 35 детей до сих пор живут с моей женой. Им дали жилье в санатории. Детей кормят, они ходят в школу. Очень помогают сотрудники УВД Николаевской области, волонтеры, местные жители. Правда, помещения предоставлены только до конца учебного года. Как быть дальше, пока не ясно.
— Почему, по вашему мнению, в Луганской области население поддерживает сепаратистов?
— Тут есть немало факторов. Луганск очень тесно связан с Россией. Местные жители в основном русскоязычные, граница рядом, и у многих в России родственники. Плюс оказало влияние постоянное промывание мозгов российскими телеканалами, рассказывающими о зверствах «бандеровцев», «Правого сектора». Год назад сепаратисты говорили, что здесь будет так же, как в Крыму: войдут российские войска и присоединят восточную часть Украины к России. Многие люди, видя, как все произошло в Крыму, этому поверили.
Раскачивали ситуацию и спонсировали пророссийские беспорядки коммунисты и «регионалы». Главный спонсор всего сепаратистского движения на Луганщине — Александр Ефремов. Думаю, если бы изначально не было такой мощной финансовой поддержки боевиков, все бы очень быстро закончилось.
На сегодняшний день те, кто хотел и мог уехать, уже сделали это. Многие люди, оставшиеся на территории «ЛНР», поняли, что их обманули. Сейчас в Луганске, как и в Донецке, к власти пришли бандиты. Это бывшие «шестерки» криминальных авторитетов, которых устранили еще в конце 90-х годов. Бывшие шоферы, охранники, рядовые боевики… Такие как Болотов, Плотницкий и другие. Они тогда выжили, и долгие годы сидели тихо. А сейчас опять появилась возможность безнаказанно грабить и убивать под «крышей» московских покровителей. Они организовали свои банды, поделили сферы влияния и держат весь регион в страхе.
— Говорят, сепаратисты торгуют заложниками.
— Это один из главных видов их «бизнеса». Как-то мы освободили из плена луганского предпринимателя, который сейчас перебрался в Киев. Фамилию, по понятным причинам, называть не буду. Его схватили сепаратисты, отобрали все имущество, пытали, а потом еще и семью «развели» на деньги. Родственники по всей стране собрали 47 тысяч долларов, но чеченцы, державшие мужчину в плену, получив деньги, его не отпустили. Предприниматель говорил, что видел десятки людей, которых бандиты пытали, вымогая деньги, а потом убивали. Сейчас мы вместе с организацией «Донбасc SOS» по сведениям этого бизнесмена пытаемся установить и найти граждан, оказавшихся в заложниках у террористов. Ведь заключенные рассказывали друг другу о себе в надежде, что кому-то удастся вырваться и он передаст информацию.
— Но ведь люди, живущие на оккупированных территориях, не могут не знать о грабежах, пытках, убийствах, совершенных «ополченцами». Почему же продолжают их поддерживать?
— Во-первых, там полная информационная блокада. Работают четыре пророссийcких телеканала, нет ни одного украинского. Во-вторых, люди всего боятся. На них идет колоссальное давление. За малейший намек на симпатию к Украине арестовывают. Причем, как в 1937 году, сосед доносит на соседа. Каждый старается выжить, при этом готов «топить» всех подряд. И в-третьих, далеко не все жители оккупированных территорий поддерживают сепаратистов. Могу судить по жильцам моего подъезда в Луганске, с которыми периодически связываюсь. Я точно знаю, что одна семья за «ЛНР», а остальные ждут, когда все это закончится, вернется Украина и наведет порядок. Но люди молчат, поскольку боятся, что их тоже схватят и расстреляют.
Даже среди «ополченцев» есть граждане, которые осознали, что сильно ошиблись. Те, кто никого не убивал и в боях не участвовал, приходили, сдавали оружие в надежде на обещанную амнистию. А вот те, кто уже замарал себя кровью, будут сопротивляться до последнего. У них нет выбора.
— Как у вас складываются отношения с местными жителями, особенно на территориях, переходивших «из рук в руки»?
— Знаете, оружием человека не заставишь любить родину. Нужно просто делать добро. Когда они видят реальную помощь от армии, милиции, волонтеров, то начинают прозревать. А еще, когда восстанавливается порядок, действуют закон, суд, а не право сильного. Ведь местные уже насмотрелись, как сепаратисты арестовывали без причин, как расстреливали, грабили, насиловали. Но в их головах еще сидят вбитые российскими СМИ страшилки.
Когда мы вошли на освобожденную территорию, то нам в спину кричали: «каратели!», «хунта!», «бандеровцы!». Потом, узнав, что среди нас много луганчан, дончан, удивлялись.
Однако все здесь непросто. У людей что-то вроде раздвоения личности. После того как мы выгнали сепаратистов, я был начальником Новоайдарского отдела милиции. В районе Новоайдара есть село Трехизбенка. Там местные пенсионеры тоже все время говорили: «Украина плохая, Россия приди, но пенсию нам дайте». Однажды мы под обстрелами, с риском для жизни привезли для них пенсию за четыре месяца. А это сотни тысяч гривен. Деньги сельчане с радостью взяли, до вечера скупили абсолютно все продукты и спиртное в местных магазинах, а ночью «поперли» все это добро на ту сторону, за Северский Донец. Потому что там живут родственники, а пенсии и зарплаты им не платят и продуктов нет. Вернулись жители Трехизбенки назад и снова: вы «хунта», но деньги давайте. Впрочем, сейчас настроения заметно изменились, отношение к нам улучшилось.
— Вам не доводилось общаться со своими бывшими сослуживцами, знакомыми, которые перешли к сепаратистам?
— Лично пока не встречался, но по телефону говорил. Один мой одноклассник работал таксистом, проблем с законом не имел. Еще прошлым летом, видя, что он бегает к сепаратистам, я предупреждал: «Не делай этого, плохо кончится». На что он пафосно заявлял: «Я за Луганск, за родину». А я ему: «Нельзя себя ограничивать в родине одним Луганском». Не послушал, ушел в отряд к «Бэтмену». Потом «Бэтмена» убили, началась охота на всех его боевиков. Одноклассник мой удрал в «ДНР». Недавно я с ним общался по телефону, спрашиваю: «Где лучше — в „ДНР“ или „ЛНР“?" Отвечает: „В „ДНР“, тут меня не ловят“. Говорю: „А как же родина, Луганск? Или Донецк тоже уже родина? И куда дальше побежишь, когда тебя за грабежи ловить начнут? В Россию не пустят, здесь посадят. Чего добился?“ Внятного ответа так и не дождался.
С бывшим коллегой пытался поговорить, так он прямо ответил: „Здесь все хреново, но больше ничего не скажу“.
— Почему люди остаются на оккупированных территориях?
— Многих, особенно пожилых, держит жилье, которое продать невозможно, а бросить жалко, потому что оно будет разграблено. Они понимают, что, выехав в Украину, пополнят миллионную армию беженцев. Люди не представляют, где и на что жить. А тут у них хоть крыша над головой. И главное — они все еще надеются, что этот кошмар скоро закончится.
— А что с вашим жильем в Луганске?
— Мою квартиру боевики вскрыли еще в августе прошлого года. Что смогли, вынесли, после чего квартиру торжественно, с видеосъемкой для местного телеканала, подарили какому-то «герою войны». Правда, оказался он совсем не героем. Когда я узнал о ситуации, обратился к друзьям, и следующим утром на дверях моей квартиры появилась надпись «Вернусь — убью! „Князь“. Эта шалость дала неожиданный эффект. Боевики оцепили район, провели облаву, видимо, думая, что я в городе. А „герой войны“ к вечеру съехал и больше не появлялся.
— Как вы считаете, если поступит соответствующий приказ, наша армия сможет освободить Луганск?
— Да! Я в этом уверен. На самом деле, что бы ни рассказывали российские СМИ, много людей на оккупированной территории нас поддерживают. Ну, и своя агентура там имеется. Ведь я оперативником 20 лет проработал. Поэтому, когда сепаратисты только танки заводят, мы уже знаем, сколько их и куда движутся.
Хотя вынужден признать, что в Станице Луганской хватает людей, „сливающих“ информацию террористам. Дело в том, что здесь сильные родственные и экономические связи с Россией. Люди много лет выращивали помидоры, огурцы, клубнику и продавали за границу, до которой несколько километров. К сожалению, кругозор местного населения очень узок. За все время, пока мы здесь базируемся, я не встретил ни одного человека, который хоть раз ездил в Европу, видел, как там живут. Для них предел мечтаний — поездка в Воронежскую область, потому что там можно дорого продать свои овощи.
— Как вы считаете, перемирие надолго?
— А это смотря чьи интересы будут преобладать. Понимаете, Плотницкий пока заинтересован в перемирии. Он под себя подмял криминальную экономику „ЛНР“. Вся гуманитарка проходит через него. Товары, поступающие в его сеть супермаркетов, созданную на базе магазинов „АТБ“, приносят прибыль. К тому же он контролирует поставки топлива, лекарств. В Луганске не будет работать ни одна заправка или аптека, если владельцы не дали взятку Плотницкому. Он уже миллионер. Поэтому ему сейчас война невыгодна.
«Ополченцам» же и их полевым командирам война нужна. Ведь они за последнее время все, что можно было, уже разграбили. А экономической подпитки нет, денег нет. Значит, им необходимы новые территории, где опять можно будет грабить, громить магазины, угонять в Россию автомобили, захватывать заложников для выкупа. Они же только на этом и жили в последние месяцы войны.
Еще там есть так называемые добровольцы из России. Они делятся на две категории. Первая — это уголовники, уклоняющиеся от суда, кредитные должники, прячущиеся от банков, просто наемники, идейные борцы с мифическими «бандеровцами». Эти тоже готовы грабить. Вторая категория — кадровые военные, официально находящиеся в отпуске или временно уволенные и отправленные на Донбасс. Они выполняют приказы из Москвы. Причем российских военнослужащих становится все больше…
Автор: Сергей КУРГАН, «ФАКТЫ»
